Слова. Слова. Слова. Слова...
Думаешь, как чётче изобразить. Яснее описать. Не получится. Как бы ни пытался.
Уже близка полночь. Я плюю с Эвереста на сию писанину. Сейчас тут не будет смысла. Лишь нарезки чего-то неясного, вроде схематичных набросков, небрежных, быстрых, максимально сжатых, - необходимых лишь для фиксации мимолётной идеи, но не более того.
Чувство, когда грудь распирает изнутри раздувающимся мячом. Там всё полнее и полнее. Теснее и теснее. Но дышится как никогда легко. Конечно, - с ветром всегда дышится легче.
Куда бы Мы ни являлись - был ветер. Лёгкий и свежий. Ободряющий и придающий сил. Но вместе с тем, этот ветер погружал в смятение. Внутри грустная тоска и какая-то беспечная радость смешивались в одно варево, становились единым целым.
Как обозначить это чувство - непонятно. У него нет названия.
Одновременные счастье и тревожная печаль как-то вполне уживались друг с другом. Но все сигналы окружающей среды преломлялись в призме этого чувства, искажались и преображались.
Как бы там ни было, мы могли кружиться, крепко зажмурившись, откинув голову, раскинув руки, - кружиться и смеяться взахлёб. Мы могли нестись по чистым дорогам или заросшим тропам сломя голову, кричать что-то невразумительное, смеясь. Покорять лестницы. Падать с высоты - снова и снова. Как волчата, резвиться друг с другом, сцепившись в схватке "понарошку".
Как бы там ни было, мы могли беспричинно кричать - и нет, уже без намёка на радость и смех. Крик, в который вложена функция освобождение. Очищение от накопленного. Казалось, с каждым звуком уходит частица чего-то. А чего - непонятно. Но мы продолжали кричать. Просто потому что хочется. Крик беззвучный для всех в ObRt, но такой громкий для нас в СМ. Мы могли бить, ломать, крушить всё, что подвернётся под руку. Потому что так бывает. Так необходимо. Твоей оболочке нужна разрядка. Вой, бей, топчи, ругайся благим матом, ебашь с разворотов всё что видишь - а потом ощути бессилие, за которым неизменно приходит то самое странное счастье.
Странное, потому что в твоём "веселье" тоже преследуется одна цель - освободиться. Выплеснуть что-то непонятное. Что-то тяжёлое. Что - неясно.
Куда мы идём - непонятно.
Когда эта дорога кончится - неизвестно.
Мы не знаем ровным счётом ничего, но продолжаем смело идти вперёд.
Думаешь, как чётче изобразить. Яснее описать. Не получится. Как бы ни пытался.
Уже близка полночь. Я плюю с Эвереста на сию писанину. Сейчас тут не будет смысла. Лишь нарезки чего-то неясного, вроде схематичных набросков, небрежных, быстрых, максимально сжатых, - необходимых лишь для фиксации мимолётной идеи, но не более того.
Чувство, когда грудь распирает изнутри раздувающимся мячом. Там всё полнее и полнее. Теснее и теснее. Но дышится как никогда легко. Конечно, - с ветром всегда дышится легче.
Куда бы Мы ни являлись - был ветер. Лёгкий и свежий. Ободряющий и придающий сил. Но вместе с тем, этот ветер погружал в смятение. Внутри грустная тоска и какая-то беспечная радость смешивались в одно варево, становились единым целым.
Как обозначить это чувство - непонятно. У него нет названия.
Одновременные счастье и тревожная печаль как-то вполне уживались друг с другом. Но все сигналы окружающей среды преломлялись в призме этого чувства, искажались и преображались.
Как бы там ни было, мы могли кружиться, крепко зажмурившись, откинув голову, раскинув руки, - кружиться и смеяться взахлёб. Мы могли нестись по чистым дорогам или заросшим тропам сломя голову, кричать что-то невразумительное, смеясь. Покорять лестницы. Падать с высоты - снова и снова. Как волчата, резвиться друг с другом, сцепившись в схватке "понарошку".
Как бы там ни было, мы могли беспричинно кричать - и нет, уже без намёка на радость и смех. Крик, в который вложена функция освобождение. Очищение от накопленного. Казалось, с каждым звуком уходит частица чего-то. А чего - непонятно. Но мы продолжали кричать. Просто потому что хочется. Крик беззвучный для всех в ObRt, но такой громкий для нас в СМ. Мы могли бить, ломать, крушить всё, что подвернётся под руку. Потому что так бывает. Так необходимо. Твоей оболочке нужна разрядка. Вой, бей, топчи, ругайся благим матом, ебашь с разворотов всё что видишь - а потом ощути бессилие, за которым неизменно приходит то самое странное счастье.
Странное, потому что в твоём "веселье" тоже преследуется одна цель - освободиться. Выплеснуть что-то непонятное. Что-то тяжёлое. Что - неясно.
Куда мы идём - непонятно.
Когда эта дорога кончится - неизвестно.
Мы не знаем ровным счётом ничего, но продолжаем смело идти вперёд.