Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

171

Запись под номером 171
Дата неизвестна

"Мною всё чаще овладевают токсические мысли.
Горячие, горькие, с привкусом железа и пыли.
Бьёшься сначала, как птица в клетке. А позже - как самоубийца об асфальт.
Мой личный Ад. Дышащие жаром стены, пол и потолок. Плавящийся воздух. Раскалённые лёгкие.
Кандалы, настолько горячие, что твои запястья - один сплошной ожог, превращающийся в отвратительное месиво с запахом жареного мяса.
Пальцы давно высохли, как ломкие ветви деревьев, которые смачно объедает пожар.
Ты обездвижен. Не можешь дышать, двинуться, освободиться. Нет сил и возможности даже плакать. Всё что ты можешь - обречённо валяться в грязи, каждой клеточкой своего бренного тела ощущая языки беснующегося пламени. Валяться ничком, с пустыми мёртвыми глазами, замутнёнными, покрытыми толстой белёсой плёнкой.
Порыв свежего ветерка. Ты не почувствуешь его прохлады. Его короткое дуновение станет для тебя фатальным: раскалённый жидкий воздух всколыхнётся, расплескается и ворвётся в твоё тело через ноздри, скручивая и сминая твои обугленные внутренности.
Но тебе будет уже всё равно.
Ровно через секунду
ты станешь пеплом."

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

____

Начало не было темнотой. Скорее это были блики, сияния, следы едва очерченных или же совсем размытых миров, сменяющих друг друга как узоры калейдоскопа. Также ярко, но и также ни о чём. Нам нужно было убежище. Может и не маленький, но настоящий приют, вроде сердечного храма, если можно так выразиться.

Когда-то им был Сэмдер, затем - Мескрат. Это было очень много лет тому назад. Мы выросли из них и стали бесцельно блуждать, всё ища своё пристанище, но не находя его.

Мескрат стал прототипом. Мы стали создавать Истинный Предел из того, что было Чёрным Пределом. Когда первичное пространство было вылеплено из сияний, всё, что осталось - начать заполнять это пространство.

Первым мы возвели изваяние Нимель-Дайана в облике дракона, державшегося на 4 столпах. И левой стороны его держится Существо Второй Крови - А Раа Вель - Хранитель четырёх столп, а с того, что можно звать его ладонями, спадает вольным толкованием модель Системы.

Столпы же имеют свои сути. Первая суть есть Знание. Но чтобы постичь Знание, работать должны все сути. Вторая суть есть Целомудрие. Это слово недостаточно описывает суть данного аспекта, но может служить отправной точкой в поиске истины. Третьей сутью являются Умиротворение и Покой. Четвёртая же есть Верность Второй Крови. Здесь "второй" не значит "последующий" или "происходящий", но "истинный", "первичный". Первичный не всегда есть первый, как первый не всегда истинный.

Слияние всех аспектов образовало Храм Второй Крови.

Так родилось Второе Сердце.
Аль-Хартейн.

---

Параллельные дороги начинают пересекаться. Пласты миров в разных измерениях наслаиваются друг на друга.
День и ночь. Пасмурно и ясно. Туманно и кристально чисто. Полно звуков и абсолютно тихо. Всё это разом. Одновременно. Цвета сгущаются, концентрируются и смешиваются в один. Один "цвет", который содержит в себе все остальные.
Чёрный.
Чёрный - как символ одновременной заполненности и пустоты.

Я в центре этой черноты. На коленях. С поднятыми руками. От каждого сантиметра тела тянутся тонкие, но невероятно прочные цепочки, прошивают меня насквозь, не позволяя шелохнуться.
Глаза скрыты повязкой. Ничего не вижу. Не слышу. Тело онемело. Что есть теперь моя реальность? Только то, что может твориться в моей голове.

Мне нужно больше движения.

Теперь я птица. Я чувствую как встречный воздух обтекает моё тело, слегка пуша мощные перья. Чувствую как с каждым взмахом крыльев увеличиваются скорость и импульс. Мои зоркие глаза видят всё. Перед ними раскинулись поля и дикие леса. Реки.

/я пролетел миллионы экваторов, я узрел каждый квадратный километр земель с высоты полёта, это я свищу странные песни в ночи, это я перекрикиваю ветер, играя с ним наперегонки, - у меня миллиарды крыльев, миллиарды клювов, миллиарды глаз/

Мне нужно больше борьбы.

Теперь я волк. Снежная буря лишает сил и пытается окончательно меня обездвижить. Но мне нужно идти дальше. Бороться. За что - неважно. Зачем - неважно. Есть путь и я следую ему. Снег заметает. Шерсть обледенела. Дыхание тяжёлое, едва пробивается сквозь снежную корку, сковавшую пасть. Передо мной недружелюбная снежная пустыня. Передо мной Жизнь.

/это мои отпечатки на снегу. И эти, и те, и вон те. И за верста отсюда. Я прячусь от себя, я охочусь сам за собой, я себя убиваю и пожираю. Нет, это не отчаявшаяся стая волков, едва двигающаяся из-за голода бьётся с больным и таким же голодным медведем-шатуном. Это всё - Я. Этот океан - не просто биосистема, в которой одни рыбы пожирают других и становятся пищей для третьих. Я - каждая из этих рыб. Это всё - Я/

Мне нужно больше искры.

Теперь я человек. Никакой определённости. Никакой опасности тебе в лицо. Только тщательно замаскированное жало у тебя за спиной, сочащееся ядом. Ты то борешься, то стоишь, взирая на окружающий тебя мир, и понимаешь, что тебя сейчас словно не существует. Всё проходит мимо. Но только пока. Пройдёт несколько мгновений, кажущихся вечностью - и вот ты снова в смертельной опасности.

/Я сам себя унижаю и предаю, люблю и пытаюсь помочь, вытаскиваю из трясины и убиваю. Этот забитый жизнью, тихий, скромный человек - я. Сумасшедший психопат, притворяющийся нормальным - я. Самовлюблённый и лицемерный подонок - тоже я. Все они - Я/

---

___

Немного музыки

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Хокинг

1) "...в бесконечной статической Вселенной любой луч зрения должен упираться в какую-нибудь звезду. Но тогда небо даже ночью должно ярко светиться, как Солнце. Контраргумент Олберса состоял в том, что свет, идущий к нам от далеких звезд, должен ослабляться из-за поглощения в находящемся на его пути веществе.
Но в таком случае само это вещество должно нагреться и ярко светиться, как звезды. Единственная возможность избежать вывода о ярко, как Солнце, светящемся ночном небе – предположить, что звезды сияли не всегда, а загорелись в какой-то определенный момент времени в прошлом. Тогда поглощающее вещество, возможно, еще не успело разогреться или же свет далеких звезд еще не дошел до нас. Но возникает вопрос: почему зажглись звезды?"

2) "...если бы у Вселенной не было начала, то всякому событию предшествовал бы бесконечный период времени, а это Кант считал абсурдом. В поддержку антитезиса Кант говорил, что если бы Вселенная имела начало, то ему предшествовал бы бесконечный период времени, а тогда спрашивается, почему Вселенная вдруг возникла в тот, а не другой момент времени? На самом деле аргументы Канта фактически одинаковы и для тезиса, и для антитезиса. Он исходит из молчаливого предположения, что время бесконечно в прошлом независимо от того, существовала или не существовала вечно Вселенная. Как мы увидим ниже, до возникновения Вселенной понятие времени лишено смысла."

3) "Начало времени в неизменяющейся Вселенной есть нечто, что должно определяться чем-то, существующим вне Вселенной; для начала Вселенной нет физической необходимости. Сотворение Богом Вселенной можно в своем представлении относить к любому моменту времени в прошлом. Если же Вселенная расширяется, то могут существовать физические причины для того, чтобы она имела начало. Можно по-прежнему представлять себе, что именно Бог создал Вселенную – в момент большого взрыва или даже позднее (но так, как если бы произошел большой взрыв). Однако было бы абсурдно утверждать, что Вселенная возникла раньше большого взрыва. Представление о расширяющейся Вселенной не исключает создателя, но налагает ограничения на возможную дату его трудов!"

4) "Первая часть – это законы, которые дают нам возможность узнать, как Вселенная изменяется со временем. (Зная, как выглядит Вселенная в какой-то один момент времени, мы с помощью этих законов можем узнать, что с ней произойдет в любой более поздний момент времени). Вторая часть – проблема начального состояния Вселенной. Некоторые полагают, что наука должна заниматься только первой частью, а вопрос о том, что было вначале, считают делом метафизики и религии. Сторонники такого мнения говорят, что, поскольку Бог всемогущ, в его воле было «запустить» Вселенную как угодно. Если они правы, то у Бога была возможность сделать так, чтобы Вселенная развивалась совершенно произвольно. Бог же, по-видимому, предпочел, чтобы она развивалась весьма регулярно, по определенным законам. Но тогда столь же логично предположить, что существуют еще и законы, управляющие начальным состоянием Вселенной."

5) "Если вы считаете, что Вселенная развивается не произвольным образом, а подчиняется определенным законам, то в конце концов вам придется объединить все частные теории в единую полную, которая будет описывать все во Вселенной. Правда, в поиски такой единой теории заложен один фундаментальный парадокс. Все сказанное выше о научных теориях предполагает, что мы являемся разумными существами, можем производить во Вселенной какие угодно наблюдения и на основе этих наблюдений делать логические заключения. В такой схеме естественно предположить, что в принципе мы могли бы еще ближе подойти к пониманию законов, которым подчиняется наша Вселенная. Но если единая теория действительно существует, то она, наверное, тоже должна каким-то образом влиять на наши действия. И тогда сама теория должна определять результат наших поисков ее же! А почему она должна заранее предопределять, что мы сделаем правильные выводы из наблюдений? Почему бы ей с таким же успехом не привести нас к неверным выводам? или же вообще ни к каким?"

---

_____

Снилось мне пустое пространство. Огромное, просторное, наверное бесконечное - не знаю. Надо мною чёрная пустота. Не похожая на ночное небо вообще, скорее уж на зияние чёрных дыр - ни одной частицы света, ничего.
Подо мною - ровно выложенная бесцветная мозаика. Выложенная настолько идеально, что края совершенно ровно стыкуются друг с другом, без единого изъяна. Вокруг меня - полуразрушенные стены и какие-то остатки коридоров. Всё это походило на огромный лабиринт из руин, под открытым "небом" в лице пустоты. Я брожу от одного сектора, когда-то, вероятно, бывшего комнатой, к другому. От одного - к другому. Камень словно едва заметно светится каким-то красно-оранжевым отсветом, отрисовывая только контуры. А может, так видели мои глаза. В результате атмосфера места была какой-то странной. Не скажу, что неприятной, но вроде того. Из-за красноватого оттенка веющих холодом камней, полной темноты, я чувствовал себя напряжённо. Потом в "комнатах" стали попадаться... наверное, люди. Я плохо разглядывал эти мрачные силуэты, каким-то непонятным шагом движущихся в неизвестность. Их бесцельное блуждание не добавляло оптимизма этому месту.
В одной из "комнат" я увидел что-то вроде бассейна, наверное. Ровная прямоугольная выемка большого размера, занимающая, пожалуй, около трети "помещения" без потолка и с полуразрушенными стенами. И всё оно было заполнено тонкими золотыми пластинами с любопытной гравировкой. Пластины эти - размером с основание ладони. Довольно гибкие. Я смог их подробно рассмотреть и ощутить, когда спустился прямо в эту выемку. К слову, я был там не один. Люди, с кажущейся в этой темноте тёмно-оранжевой кожей, тощие, абсолютно лысые, но с красивыми, до ужаса идеальными лицами, слегка размытыми и нечёткими из-за "освещения", сидели, осыпанные этими пластинами, или просто стояли в них по пояс - обездвижено и молча, мёртвым взглядом уставившись куда-то в пустоту.
Со мной происходит что-то странное. Я как-то любовно ощупываю золотые пластины. Мои движения слишком плавные, слишком широкие. Мне будто и хорошо, и дурно: закатываю глаза, бьюсь в каких-то конвульсиях, распластавшись на золоте. Одна из девушек, что была рядом, отвлекается от созерцания пустоты, хватает меня за плечи. Что-то говорит остальным. Они окружают меня, трогают своими узловатыми оранжевыми пальцами. А я лежу, неровно хватаю ртом воздух и пялюсь в черноту. Наконец я поутих. Окружающие меня силуэты тоже замерли. Начинаю выкарабкиваться из-под пластин и выползаю из углубления.
Уже окончательно встав на ноги, чую опасность: из дальнего угла на меня движется тень.
Бегу, всё дальше по коридорам, спотыкаясь о крупные обломки каменных кирпичей.
Залетаю в одну из "комнат". Она была больше всех похожа на комнату, т.к. стены были более-менее целые, даже в одном из углов был клочок потолка.
Кидаюсь к этому углу, жмусь к нему. Слышу то ли свой голос, то ли свои мысли, произнесённые каким-то чужим, хриплым голосом: "Меня тут нет, меня тут нет, меня тут нет..."
Я растворяюсь в пространстве. Становлюсь лёгкой необозначенной субстанцией, поднимаюсь над полами и прижимаюсь к кусочку потолка.
Чёрное как тень существо вбегает в комнату, водит головой, принюхиваясь, но не видит меня.
Я чувствую спокойствие и защищённость.
Сон кончается.

---

1111

Слова. Слова. Слова. Слова...
Думаешь, как чётче изобразить. Яснее описать. Не получится. Как бы ни пытался.
Уже близка полночь. Я плюю с Эвереста на сию писанину. Сейчас тут не будет смысла. Лишь нарезки чего-то неясного, вроде схематичных набросков, небрежных, быстрых, максимально сжатых, - необходимых лишь для фиксации мимолётной идеи, но не более того.

Чувство, когда грудь распирает изнутри раздувающимся мячом. Там всё полнее и полнее. Теснее и теснее. Но дышится как никогда легко. Конечно, - с ветром всегда дышится легче.
Куда бы Мы ни являлись - был ветер. Лёгкий и свежий. Ободряющий и придающий сил. Но вместе с тем, этот ветер погружал в смятение. Внутри грустная тоска и какая-то беспечная радость смешивались в одно варево, становились единым целым.
Как обозначить это чувство - непонятно. У него нет названия.
Одновременные счастье и тревожная печаль как-то вполне уживались друг с другом. Но все сигналы окружающей среды преломлялись в призме этого чувства, искажались и преображались.
Как бы там ни было, мы могли кружиться, крепко зажмурившись, откинув голову, раскинув руки, - кружиться и смеяться взахлёб. Мы могли нестись по чистым дорогам или заросшим тропам сломя голову, кричать что-то невразумительное, смеясь. Покорять лестницы. Падать с высоты - снова и снова. Как волчата, резвиться друг с другом, сцепившись в схватке "понарошку".
Как бы там ни было, мы могли беспричинно кричать - и нет, уже без намёка на радость и смех. Крик, в который вложена функция освобождение. Очищение от накопленного. Казалось, с каждым звуком уходит частица чего-то. А чего - непонятно. Но мы продолжали кричать. Просто потому что хочется. Крик беззвучный для всех в ObRt, но такой громкий для нас в СМ. Мы могли бить, ломать, крушить всё, что подвернётся под руку. Потому что так бывает. Так необходимо. Твоей оболочке нужна разрядка. Вой, бей, топчи, ругайся благим матом, ебашь с разворотов всё что видишь - а потом ощути бессилие, за которым неизменно приходит то самое странное счастье.
Странное, потому что в твоём "веселье" тоже преследуется одна цель - освободиться. Выплеснуть что-то непонятное. Что-то тяжёлое. Что - неясно.

Куда мы идём - непонятно.
Когда эта дорога кончится - неизвестно.
Мы не знаем ровным счётом ничего, но продолжаем смело идти вперёд.

---

1110

Всё, что глазами мы можем узреть —
Это сотая доля незримого таинства,
Всё, что мы слышим — даже не треть,
Границы дозволенных герц охраняются.

Всё до конца передать на словах,
Но об этих эмоциях слов не придумали,
Мы — одинокие в шторм острова,
И для связи язык поободран акулами.

В поисках сути разверзнуть материю,
Какой её держит связующий трос?
Но и меж электронов что-то утеряно —
Там пустота, будто бы промеж звёзд.

Пытаемся что-то за век необъятое
Строчкой из песни объять, всерьёз,
И сделаться звуком до каждого атома,
И так, чтобы с первых аккордов до слёз.

Всё самое главное так и не названо,
Ищем друг друга по эху в лесу,
Как бы сказать, не жонглируя фразами,
Как бы за сказанным выжила суть.

Слово «Любовь» — это лишь указатель
В сторону тока, что правит внутри.
Как хирургически точно сказать им,
Если у каждого собственный трип?

Мы смотрим на Мир через узкую щелку,
Как слушала б муха сонату Бетховена,
И судим о дереве, видя лишь щепку,
И, главное, спорим об этом до крови!

Каждая книга — о вечных блужданиях,
В каждом кино — о связующем клее,
Каждый вопрос — о том, что за гранью,
Каждый испуг — о том, что не успеем.

Что-то ведёт поколениями-волнами,
Нас мошкарой на вселенскую кожу,
Сердце там чувствует что-то огромное,
Просто пока объяснить не может…

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

1010 Сновидения.

А ведь стоит продолжать их описывать...

1.

чёрное

Этим сновидением я сидел на крыше. Ночью. Вокруг, на крышах соседних зданий, были какие-то силуэты. Размытые, чёрные. На одну из дальних крыш вышла девушка. Её, в отличие от силуэтов, было видно отчётливо. Я лёг и притаился, словно боясь чего-то. А девушка стала неестественно дёргать конечностями и делать шаги к краю, - медленно и неуверенно, будто делала это против собственной воли. Дошла, подёргалась, словно совершая какой-то ненормальный, сумасшедший ритуал в танце, затем стремительно полетела вниз.
В тусклом свете фонарей я видел, как припозднившаяся группа подростков метнулась к телу, грудой лежащему на асфальте. Разглядев его, одна девочка с диким визгом ринулась прочь. Другую вырвало. Парни отшатнулись и молча разбежались кто куда.
Я пригляделся и увидел, что изломанное тело подняло голову и стало неестественно разевать рот. Из него лилась какая-то тёмная жидкость, очевидно кровь. Конечности снова затряслись, но на этот раз движения были неосознанными конвульсиями. Вокруг неё растекалась кровь и ещё какое-то отвратительное месиво из-под живота.
Сон был слишком детальным и реалистичным.
Фигуры на крышах вокруг не шевелились и глазели. Одна из них, близкая ко мне, вдруг повернулась в мою сторону. Я припал к крыше, как запуганный зверь, и стал медленно отползать от края.
Затем проснулся.

2.

зелёное, коричневое, серо-голубое

Прекрасный солнечный день, трава и цветы. Рядом живописные обломки горной породы и глянцевое волнующееся лазурное море. Лёгкий ветер.
Очень высокая черноволосая девушка в совсем лёгком белом платье склонилась над малюткой, сидящей в цветах. Та смотрела на мать, вовсю распахнув огромные чистые глазки, и совала в рот ещё неокрепшие неловкие пальчики.
Девушка тепло улыбалась, приласкала дочь и протянула ей цветок белого мака. Раздался детский смех.
Рядом фыркает гнедая лошадь, топчется и косится на чаек.
Девушка успокоила её, приласкав, и стала петь. Голос был прекрасен, как у мифических сирен. Затем вскакивает она на гнедую, и лошадь полугалопом нарезает круги. Малютка радостно смеётся, девушка продолжает петь.

Сон вдруг меняется. Резко становится пасмурно, солнца не видно за цельным пластом туч, укрывающим сплошь всё небо. Ветер крепчал, волны бушуют, неистово бьются о берег, рассыпаются градом капель, падая на редкую тусклую траву, скользкие камни, лежащий в них и изрядно подгнивший детский трупик. И женщину, похожую на скелет, обтянутый кожей.
Длинные чёрные волосы сбились и спутались, платья не было. Голая, она возилась всем телом по вздувшейся и обмякшей липкой массе, некогда бывшей лошадью. Женщина не открывала глаз, на её обтянутом тонкой кожей черепе было подобие блаженной полуулыбки. Перед смертью она видела сон наяву, в котором была счастлива, слышала смех мёртвого ребёнка, елозила на теле кобылки, пачкая себя ошмётками биомассы, думая, что едет верхом

и продолжала петь.

3.

50 оттенков красного, холера

Впервые за долгое время решил поспать подольше.
Как только уснул, - начал сниться сон. Довольно яркий и реалистичный по ощущениям.

Подобных по атмосфере снов не было давно.
Словно мы укрылись в каком-то здании, - группка выживших людей. За стенами бродили странные опасные существа, от проникновения которых мы устанавливали специальные приспособления на внешнюю сторону и внутрь стен.
Порой устройства ломались и возникала брешь, куда ломились эти чудовища. С ними было относительно легко справиться, хоть и несколько проблемно.

Но от других существ не могла помочь ни одна установка. Визуально их было почти не отличить от людей. Возможно, это и были люди, но, очень мягко говоря, более кровожадные и физически развитые. Всё их тело покрывала заметная сеточка неестественно вздувшихся вен. Эти люди могли бежать быстрее и дольше, прыгать на нереальные расстояния, запросто сдавить в ладони камень, к примеру, а также бегом, по инерции, взбираться по стенам.
Если мы замечали их рядом со стенами - прятались. В надежде, что они нас не найдут.
К слову, как в самом дешёвом кинце про зомбяр, если ты был укушен такой хернёй, но чудом не помер - то становился таким же. Тем не менее, "обращённые" обычно всё равно были слабее этих существ.
Ну и как-никак могли контролировать свою эту ненормальную жажду убивать.

И вот в этом грёбанном сне к нам пробралась парочка таких "обращённых". Какая-то белокурая девушка с неестественно голубыми глазками и широкоплечий тёмнокожий парень. Предупреждали, что к нам идут. Уверяли, что хотят помочь. Наши не верили и готовились от этой парочки как-то мало-мальски отбиваться. И тут начинается самое "весёлое".
Влетают эти полулюди, немного, - существ пять. И начинают убивать, голыми руками сворачивая головы и вспарывая животы. Один из них подлетает ко мне. Сон был очень яркий, так что я физически ощутил скачок адреналина в крови. То ли пытаюсь ободрить себя, то ли в слабой надежде слегка отпугнуть противника, я закричал в голос и кинулся на него. А эта тварь и глазом не моргнув вонзает руку под рёбра, словно нож в масло, и выворачивает всё моё нутро в прямом смысле.
Ухыляясь, другой рукой выкалывает мои глаза.
Боевой клич переходит в вопль от боли. И я просыпаюсь.

Нет, не в реальности. Я "просыпаюсь" во сне, прихожу в себя в тот самый момент, когда собралась вся группка выживших, а перед ними стояла парочка "обращённых", убеждая, что по нашу душу уже идут.
На этот раз я, чуть ли не в истерике, убеждаю товарищей им поверить. Но объяснения заняли слишком много времени и мы ничего не успеваем сделать. Кинулись врассыпную, но эти твари всё равно настигали одного за другим. Я видел, как белокурая и тёмнокожий взяли на себя двоих, но на долго их не хватило. Девочке легко оторвали голову. Тёмнокожему переломали конечности, скрутив их, как жгуты.
И снова ко мне подлетает одна и та же тварь. Я рьяно вырываюсь, но мой позвоночник ломают пополам.
Просыпаюсь. Снова. Там же.
Снова пытаюсь спастись сам и спасти других.
Снова умираю. От той же самой твари с той же самой ухмылкой.
Боль во сне ощущалась довольно явственно. И каждый раз перед смертью я ощущал всё пуще нарастающую панику.
И делал всё возможное, чтобы не умереть в следующий раз.

С каждым "пробуждением" я заходил всё дальше. Узнавал окружающих меня людей с самых разных сторон. И каждый раз принимать смерть становилось всё больнее. Не только физически.
В этом есть особый смысл. Видеть, что люди, к которым ты испытываешь симпатию, - это ничто иное как куски мяса, налитые кровью и обтянутые кожей. Своими глазами видеть как то, что минуту назад было личностью, являет собой теперь отвратительное месиво, мясной фарш.
А потом, испытывая жуткую боль и захлёбываясь кровью, ты осознаёшь, что и сам - всего лишь биомасса.

И "умирал" я так не один десяток раз.

В одном из таких пробуждений мы разбились по два-три человека и пытались укрыться как можно глубже в здании. Под ним было что-то вроде бункера, целого лабиринта из ходов, кроме нас никому не известных; туда-то мы и устремились. На мою троицу напало одно из тех существ. Уже другое, не то, что убивало меня до этого каждый раз. Оно меня цапнуло и не слабо приложило об стену, принявшись терзать других. А после "трапезы", напрочь забыв о моём существовании, кинулось в темноту длинного коридора.
Я провалялся так минуты две-три. В глазах двоилось. Пытаюсь встать и, опираясь на стену, почти ползком двигаюсь следом за тварью.
Вскоре головокружение, тошнота и боль проходят. Я начинаю нормально идти. Выхожу из коридора в какой-то зал. Усеянный телами. Точнее тем, что от этих тел оставалось.

Посреди всего этого кровавого антуража восседал "на кортах" тот самый. Мой извечный убийца. С этой нелепой ухмылкой на лице. В своих руках он снова держал голову белокурой. Не отрывая от меня взгляда, он демонстративно припал своими губами к губам девочки. И, чёрт бы его побрал, вырвал зубами её язык.

Я рванул. Вцепился в эту суку. С большим усилием выкручиваясь от заломов и ударов, я пытался наносить удары сам. После того, как у меня впервые получилось задеть его, я почувствовал настоящий прилив. И стал прямо рвать эту тварь.
Я сломал ему руки. Свернул шею. А его голову стал долбить об пол. Долбить и долбить. Пока не вытекли мозги. Пока не раскрошились кости. Пока вместо головы не осталась бесформенная кучка из кожи, волос, обломков костей и какой-то дурно пахнущей органики.

Но даже в таком состоянии
эта тварь продолжала подрагивать сломанными конечностями.

Я, одновременно и в ужасе, и с наслаждением, истерически хохоча, смотрел как эта хуйня с лоскутом вместо черепа возится в собственной крови, мозгах, дерьме и органах.

И походу слишком увлёкся наблюдением, ибо совершенно не заметил, как сзади ко мне подобралась ещё одна тварюга.
Которая недолго думая свернула голову смеющемуся мне.

Вот тут я и проснулся по-настоящему.

P.S. Спал я не более 6-ти часов, хотя, когда проснулся - первым делом посмотрел на дату: по ощущениям казалось, что сновидел более суток.

4.

бело-чёрный

Этим сновидением я был в чужой, но, по ощущениям, своей квартире. Ночью. Стены все были белыми. Мебели очень мало. Я стоял в коридорчике, передо мной небольшая кухня в которой горел тусклый свет, слева и справа - пустые тёмные комнаты. В комнате справа было видно огромное окно, через которое виднелись силуэты зданий.
Я стоял неподвижно в коридоре и оттуда глядел в это окно. Было очень тихо. И вдруг я услышал какую-то ругань, доносившуюся до меня как раз через то окно. Крики будто откуда-то с верхних этажей, чуть правее относительно моей хаты.
Я продолжал стоять на месте и просто слушал эту ругань. Слух стал острее. Началась какая-то возня. Что-то гремело. Глухо залаяла собака и голоса становились всё злее. Снова возня, звук открывающегося окна - и до меня донеслось утробное рычание, затем перешедшее в тихий вой, удаляющийся вниз.
Мой слух обострился ещё сильнее. Он стал невероятным. Я ничего не видел, но отчётливо услышал как собака достигла асфальта, как в момент столкновения из неё выбивало воздух с коротким посмертным скулежом, как ломались её кости, рвалась плоть и вырывалась наружу органическая масса в виде мешанины из мяса, органов и крови.
Ругань с верхних этажей утихла сразу. Наступила полнейшая тишина. Какое-то время я всё так же неподвижно стоял, минуту или две. А потом направился к кухне. Сделал себе чай, и смотрю уже с окна кухни на двор и соседние здания. Пью неторопливо напиток из объёмной красивой кружки. И вдруг свет во всех домах, что я наблюдал из окна, стал гаснуть. Загорался и затем снова гас. Задействованы стали все окна, так что зрелище было впечатляющим, хоть и жутковатым. Я спокойно молча наблюдал за светопреставлением и невозмутимо попивал чаёк. Свет в моей кухне при этом горел всё так же ровно.

Сон продолжился. Но уже был как будто день. Летний, пасмурный и, судя по всему, очень прохладный. Казалось, вот-вот пойдёт дождь.
Мне позвонили. В трубке был какой-то шипящий голос. Он просто зачитывал мне непонятный странный текст с довольно мрачным содержанием, а затем стал медленно, отчётливо и очень настойчиво повторять: "...Окна. Окна. Окна. Окна. Окна. Окна. Окна. Окна. Окна". Я всё так же стоял у того же окна и потому стал осматривать дворик. На улице совершенно никого. Я заглянул почти в каждое окно соседних зданий, прислушиваясь к голосу.
Окна теперь были тёмные и абсолютно пустые. В одном из них я заметил белую расплывчатую фигуру, неподвижно стоящую и глазеющую прямо на меня. Я ничего не почувствовал, продолжая быть воплощением невозмутимости.
"Окна - это ключ", - прошипел мне голос и умолк.

А я проснулся.

5.

тёмно-зелёный, серый, пшеничный

В этом сне я гулял по огромной равнине с высокой травой. Было очень пасмурно и ветрено. Я прятал руки в карманы, чтобы не мёрзли, и голову укрыл капюшоном. Помню, солнце обозначалось за тучами едва видным световым пятном. Каркало вороньё. Я неторопливо бродил мимо окрестностей заброшенной деревушки. Видел чуть поодаль брошенные домики с осыпавшейся штукатуркой и пустыми не застеклёнными окнами. Покосившиеся заборы и зарастающие дороги. Трухлявые двери, сколоченные из тонких досок, с громким скрипом то отворялись, то захлопывались под действием ветра. Скрип доносился до меня и вызывал странное волнение.

Дошёл я до железной дороги, тоже достаточно заросшей. Стал идти прямо по шпалам. Ушёл довольно далеко, относительно рядом заметил ещё какие-то домики, правда совсем никакие, почти руинные. Слышу вдруг пение позади меня. Далёкое и приглушаемое завываниями ветра. Какое-то неестественное, нечеловеческое пение, отдалённо напоминающее детское. Очень тихое, но зарывающееся прямо в мозг. Оно сквозило неистовой печалью и тоской. И было ощущение, будто поёт кто-то один, но голос как-то множится. И слышался в нём призвук, напоминающий эхо от звона стеклянных колокольчиков.
Я слегка обернулся и заметил краем глаза существо, похожее на маленькую девочку в белом платье и распущенными волосами. Босую. Кожа у неё была серого цвета. Оно медленно направлялось со стороны заброшенных домов к железной дороге.

Я не стал останавливаться и просто шёл дальше, так же неторопливо, не думая ускорять шаг. Пение стало утихать и скоро прекратилось совсем.
Шпалы вывели меня уже к заселённому пункту, видневшемуся впереди. Людей почти не было, лишь кто-то один гулял возле трассы. Оказалось, что во сне этот человек был мне другом. Мы перекинулись парой слов. Я сказал что видел поющую девочку. Парень испуганно всмотрелся в сторону, откуда я пришёл, и дрожащим голосом поведал мне, что обычно эта девочка убивает каждого, кого заметит.
Помню, я тогда обернулся и тоскливо посмотрел туда откуда явился. О смерти как-то совсем не думал, просто ещё раз хотелось услышать это пение.

6.

серо-чёрный

В этот раз мне снилось довольно неприятное место. Крупное по площади полуразрушенное кирпичное здание этажей в пять. Внутри обломки кирпича, камни, толща пыли, какие-то доски и металлические предметы. Присутствовали обломки деревянной мебели, тумбы, ящики в которых можно было найти кучу металла, тряпьё и оружие.
Нас было немного, человек шесть. Точно помню из этих шести своего батю, лица остальных размыты. Мы прятались в этом здании неизвестно от чего или кого, передвигались очень тихо, мимо окон - ползком, налутали оружия из ящиков - огнестрелы и ножи.
Залезли мы, значит, на верхний этаж, уселись. Кто-то предложил костёр развести - холодно было, дело к ночи шло, кутались в свои тряпки как могли. Но остальные возмущенным шёпотом возразили: "Нельзя, найдут!" Сидели так долго, солнце почти зашло за горизонт. И тут слышим лай собак где-то снаружи, далеко. Мужские голоса со странным металлическим призвуком. Мощным таким призвуком. Все затаили дыхание и обратились в слух. Эти существа с собаками приближались и, кажется, псы напали на наш след.
Подрываемся и разбегаемся в стороны, - каждый уже сам за себя.
Люди (люди ли?) в военном обмундировании, с касками и масками на лицах судя по шуму ворвались в здание и стремительно поднимались по лестницам вверх.
Перестрелка.
Помню я пристрелил пса, размером, кстати, с крупного человека, а на моих глазах пристрелил пару товарищей один из этих. Погнал за мной. Я мчусь по разрушенным помещениям, руля между стенами, на адреналине пролетая над завалами кирпичей, досок и мусора. Не оглядываясь. Судя по звукам отстреляли почти всех наших, оставался я и мой батя, судя по его голосу где-то с нижних этажей.
С разгона вылетаю в окно, зацепившись за внешнюю стену. Там были какие-то выступы, по которым можно было передвигаться вдоль стены. Оттуда начинаю палить в стоящих внизу у здания солдат, их было, кажется, двое. Завалил. Двигаюсь вдоль стены дальше. Вижу батя бежит, за ним пёс. Бежали далеко, достреляться я б не смог. Пёс настигает его и начинает грызть. Кровь, крик, маты. С другой стороны из здания выбегает ещё один солдат и целится в меня. Я уже палю почти не целясь, чисто чтобы выстрелить первым, но как специально - кончились патроны.
Выстрел оттуда - и я чувствую резкую боль. В глазах темнеет, ощущаю как моё тело срывается вниз.
Просыпаюсь.

7.

чёрно-зелёный

Снилось мне, что я мальчишка лет 12. Тощий как ветка. Что странно, во сне я видел посёлок, в котором жил лет до семи - если бы не этот сон, я б и не вспомнил как он выглядел. Единственное - сильно изменилась среда вокруг посёлка и царящая там атмосфера. Там всё время царила ночь. Глубокая, густая, недружелюбная. Постоянно ощущалась какая-то затаившаяся меж переулков опасность. Я гулял по пустым улицам, наткнулся на какого-то деда, глаза у него были стеклянными, меня он словно не замечал. За дедом скользнула кошка. Рыжего окраса. Ну а я ж пацанёнок, кровь в ушах кипит, дай, думаю, поймаю, пустые банки ей к хвосту привяжу себе на потеху. И сиганул за кошкой.

Зверинка неладное почуяла и сразу от меня шарахнулась, причём как и положено зверью - очень шустро. Бежал я значит за ней как Алиса за кроликом, а посёлочек размером с футбольное поле - добежали мы до окраины, а там начинались болота.
Кошка тогда продолжала драпать, прямо мимо чёрной густой жижи, а я просто стал как вкопанный - внутри тревожно зазвенел колокольчик. Это ощущение было не единственным, что заставило стать на месте и глазеть вовсю: что-то творилось странное.

Болото стелилось так далеко, что невозможно было разглядеть где оно кончалось. Вокруг редкие хвойные породы. Недалеко от посёлка, прямо в жиже этого болота, был какой-то алтарь. Значит, - чётко обозначенный круг с тусклой неоновой подсветкой противного жёлтого цвета, внутри круга обычная почва с каменной платформой. На платформе какое-то словно сшитое из самых разных лоскутов и предметов чучело (выглядящее исключительно паскудно и безобразно), от которого исходило неестественное зеленоватое свечение, и столик с гигантской книгой, на страницах которой были вообще неразборчивые письмена. А рядом с книгой - приличных размеров кусок плоти, судя по участкам кожи - человеческой. Не подумайте что моё сознание подкинуло клише с фильмов ужасов - выглядело это всё как-то вообще очень нескладно, странно, ни на что не похоже, а потому вызывало дикое отвращение и даже животный страх. Особенно это чучело.

Но колокольчик звенел не поэтому. Что-то не так было с болотной жижей.
Кошка пробежала слишком близко к ней - и её что-то схватило. Какая-то, знаете, похожая на покрытую струпьями ветку дерева лапа. И утащило. Зверинка и пискнуть не успела.
Соль сна не в том. Я значит трясусь от страха, но подхожу ближе к этой жиже по направлению к "алтарю". Но с каждым шагом становлюсь всё спокойней. Прям по жиже (да, как Иисус) я дошёл до светящегося круга и стал глазеть на чучело. С болота вдруг стало вылазить это нечто с лапами в струпьях, но мощным телом и оскалившейся мордой, непонятно на какое зверьё походившей. Встаёт значит в полный рост, издаёт какой-то звук по типу рычания, но с какими-то ещё другими звуками, напоминающими механическое чавканье, смотрит на меня и протягивает лапу.
Я невозмутимо протягиваю ладонь в ответ - спокойствие было такое, словно я навернул ведро корвалола и закинулся сверху доброй сотней колёс валерьяны.
Когда мои пальцы коснулись склизкой лапы существа - я вдруг стал видеть его глазами. Ощущать и контролировать его тело. Я стал им.
Мальчишеское тельце просто исчезло.

Когда я стал монстром - помню, очутился в каком-то помещении. Вроде маленького офиса, с белыми-белыми стенами и серого цвета мебелью. Всюду были бумаги. За одним из столов сидел тощий мужчина в преклонном возрасте, в очках, и что-то сосредоточенно строчил. Вдруг увидел меня, испуганно выронил ручку, замер, даже перестал дышать.

В следующий миг я уже тащил остатки его тела к тому "алтарю" на болоте.

8.

изумрудный, ярко-голубой, бежевый

В этом сне я был в поезде, оформленном в старом стиле. Все двери купе распахнуты, люди стоят в очереди, готовясь выходить. Стояли молча. Кто-то пялился в механические карманные часы с прозрачным корпусом, через который было видно интересный механизм с движущимися золотыми шестерёнками. Кто-то, не глядя, помешивал длинной тонкой ложкой содержимое ёмкости в подстаканнике - серебряном, выглядящем в целом типично для поездов, но с невероятно проработанным необычным рельефом. Остальные внимательно осматривали друг друга, в том числе и меня. Они были все очень красивыми. Неестественно красивыми. Прямая осанка, горделивые плавные движения, надменный взгляд, - все до единого аристократы. Лица как у кукол. Их баснословно дорогая одежда при этом смотрелась довольно естественно на фоне серебряной обивки поезда.
Среди людей были и странные существа, отличавшиеся от первых только лицами. Они имели одинаково стёртые черты (как у мужчин, так и у женщин) и по форме напоминали какие-то кошачьи. При этом рот можно было разглядеть лишь в движении. Глаз, как я сначала подумал, не было вообще - те обозначались тёмными кругами. Но позже я приметил девушку с таким "кошачьим" лицом, глаза у неё были на месте. Перед выходом она просто как-то выскребла из-под бровей выдвижные тёмные стёклышки и надвинула на глаза.

Я же был высоким худощавым юношей с острыми чертами лица, волосы пшеничные с медным отливом. Не очень густые, но длинные, собраны в высокий хвост. На мне была белая рубашка с кружевами на вороте и рукавах. Последние были в форме "фонарика" ближе к концу, свободные и широкие, резко переходили в узкую облегающую шнуровку с кружевами на кисти. Тёмные узкие брюки и высокие облегающие сапоги подчёркивали изящность ног. В общем, не менее "аристократичен", чем все прочие.
Такая вот странная картина.

Когда те, кто собрался выходить, собственно, вышли, я направился в конец вагона - просто поглазеть в окно.
Заходили новые пассажиры и занимали свои места.
Всё делалось молча. Абсолютно. Никто не проронил ни слова.
Когда все уселись и поезд готовился к отправке, я пошёл на своё место. Правда, остолбенел: в моём купе теперь сидели маленькие существа, подростки, их лица были неестественно заострёнными для человеческого. Они неподвижно сидели и недобро улыбались.

А на моём месте я обнаружил маленькую уродливую тряпичную куклу.

Я успел сойти с поезда до отправления. Кукла привела меня в панический ужас. Оправляя рубашку, я озирался: шёл по очень странному светлому месту. Лето. Вокруг пышные леса, зелень, такая сочная, что, казалось, попал в сказку. Было очень солнечно, но не жарко. И ни души вокруг.
Я брёл по заросшей тропинке куда глаза глядят и, теребя какой-то необычной формы кулон на кожаном шнурке, бормотал на непонятном языке что-то вроде молитвы. Единственно понятное мне слово было: "кукла".

Вдруг я стал ощущать тревогу. И она усиливалась. Впереди замаячила резная деревянная арка, за ней - круглая чистая поляна в окружении леса. На краю поляны было маленькое озеро и невысокая скала со стекающим туда водопадом. Я ускорил шаг. Но увидел краем глаза прямо за собой надвигающуюся тень, от которой, между тем, всё вокруг будто светлело. Сначала я не оглядываясь бросился бежать. Почему-то было ощущение, что у водопада безопасно. Но тень нагоняла. Я понимал, что не успею добежать до воды. Резко торможу и оборачиваюсь.

На меня движется гигантское существо, сотканное из тёмного дыма, с огромными хищными глазищами - белыми и пустыми - с явно недоброй оскалившейся ухмылкой.
Бежать было некуда. Ужас вдруг отступил. Сердце застучало бешено, гоняя с кровью адреналин.
Раскинув руки, я с диким криком ринулся вперёд прямо навстречу этой сущности:
- Ну, давай! Ну давай же!!

Когда был в двух шагах от него, - проснулся.

9.

чёрно-серый

В этот раз сон был короткий, но с очень густой, концентрированной атмосферой.
Якобы что-то вроде своеобразного "апокалипсиса" - людей, мол, осталось очень мало, на планете теперь вечная ночь, а по улицам бродят существа в виде газообразной густой массы с люминесцентным свечением, очень медленно передвигающиеся и издающие звуки, похожие на тихий, сдержанный детский стон. Некоторые издавали тоже тихое, но внушающее неподдельный ужас щёлканье.

Некоторые существа вполне могли применить силу и выбить, скажем окна или пробить дверь, а то и стену, поэтому сомневаться в том, что рано или поздно в твоё обиталище ворвутся, не приходилось, вопрос стоял лишь во времени. Но большая часть этих существ не могла ничего сделать со стенами. Правда, почему-то они могли "просачиваться" сквозь стекло, если на нём не было какого-либо рельефа. Поэтому домик, в котором мы ютились, был с гигантскими окнами, почти во все стены, но непременно с узорами.

Свет мы никогда не зажигали. Жили вечно в темноте. Домик освещал только лёгкий люминесцентный свет, исходящий от проплывающих за окнами существ. Так как их там бродило полным полно, уровень света был вполне себе приемлемый.
Людей в домике около двух десятков, может меньше. Когда-то было намного больше, но многие из тех, кто делал "вылазки" за провизией - не вернулись. Иногда было слышно, как ещё даже недалеко отойдя от дома, "добытчики" нарывались на неприятности и пытались отстреливаться. Кто-то покрывал свет трёхэтажным отборнейшим матом, кто-то кричал, очевидно, от боли.

Вот и теперь, пятеро мужчин не успели далеко уйти, и почти сразу нарвались на сильное существо. За одним из окон, пусть и с искажениями из-за рельефа, но можно было даже разглядеть какое-то движение. Я молча сидел у того окна и, следя за движениями расплывчатых ломаных фигур, внимательно вслушивался в происходящее. Судя по услышанному вскрику, превратившемуся в угасающий хрип, "добытчиков" стало четверо. Затем в окне мелькнуло пятно бурого цвета - видимо, кому-то снесли голову. Паническая ругань оставшейся троицы это подтвердила.
Потом я услышал как рвалась плоть следующего человека. Крик стоял душераздирающий.

Оставшиеся в домике люди спустились на первый этаж и сели рядом со мной. Молча. Лица ничего не выражали. Абсолютно.
Последние двое добытчиков судя по звукам и движению в окне, метнулись к дому. Один не добежал, его порвали почти сразу.
Второй добрался и стал колотить в дверь с истошными воплями.

Мы сидели очень тихо и не двигались, стеклянными глазами уставившись в окно. Старались даже как можно тише дышать.
Если б мы ему открыли - погибли бы все раньше времени.
Раздался отвратный звук, и под дверь просочилась лужа крови.

Наступила полнейшая тишина.
Если не считать тоскливого подвывания и тихого щелканья по ту сторону стен.

10.

серый, коричневый, тёмно-оранжевый

Атмосфера у сна была странной. Не лёгкой, но и не тяжёлой. Не жуткой, но и совсем не спокойной.
Я очутился в каком-то странном месте. Вокруг горы, деревьев нет абсолютно, травы исключительно редки и торчат сухими пучками, как солома. Несмотря на гористую местность, я был на ровнейшей прямоугольной площадке, где-то метров 5 на 7. На ней разместились ровные стены, хаотично соединённые между собой, с проходами. Центр оставался свободным. Походило чем-то на недостроенный лабиринт. Кое-где были навесы, будто недостроенные потолки.
На мне была свободная рубаха из парусины - грязная и порванная, собственно, в таком же состоянии штаны и башмаки. Сам я был довольно чумазый, волосы отросшие, сальные.

Кажется, дело было ранним утром. Погода пасмурная, как часто бывает в моих сновидениях. Довольно сильно дул ледяной ветер, - я то и дело потирал ладони друг о друга, и пытался хоть немного согреть их дыханием. Жался к "стенам" - от них исходило слабое тепло. В местах, где были навесы вроде "потолка", лежала ткань, ящики, какая-то провизия.
Потом до меня дошло, что в этом месте я будто бы жил со своей семьёй - матерью, отцом и сестрой. Помню, они пришли в этот "недолабиринт", неся какие-то корзины, содержимое которых я, увы, не разглядел. Несмотря на то, что одеты они были ровно так же как я, и было реально холодно, они улыбались и даже выглядели счастливыми.
Мы немного пообщались, а потом отец напомнил, что пришло время мне идти на работу.

Иду я значит, вижу какой-то карьер - огромный, гигантский такой, круглый карьер. Но стенки его выделаны под некие ячейки, в которых работали люди. В ячейках этих сквозили какие-то проходы, что навевало мысль о целой системе ходов под землёй, наподобие муравейника. Потом, кстати, выяснилось, что карьер этот так и называли - Муравейником. Людей тут действительно было как муравьев. Я спускался по длинной лестнице, спиралью рассекающей карьер до самого нижнего уровня. Рассматривал людей. Одеты все были худо бедно. Возникало чувство, что на стенках карьера обосновали что-то вроде рынка - стояли обозы с товарами, туда-сюда сновал народ, кто-то что-то громко рекламировал, другие торговались. А вот во внутренних проходах уже располагались жилые ячейки и рабочие зоны, вроде цехов. Почти город.

Помню, проходил я мимо одной ячейки и остановился: сидел у стены человек в плаще, с накинутым капюшоном - лица не разглядеть вообще. А рядом с ним больших размеров таз, доверху заполненный странными существами. Не знаю, как их описать, - скорее, они едва походили на огромных личинок, длиною сантиметров двадцать. Жирные такие. Причём кожа и добрая половина внутренностей были практически прозрачными, разве что с сероватым оттенком. Какая-то часть органов были полностью серыми.
Человек в плаще брал с таза одной рукой такое существо, другой - втыкал в прозрачную, но толстую кожицу шприц. И постепенно лишал "личинку" внутреннего сока, сливая добытую склизкую жижу в рядом стоящие банки. А шкурки опустошённых личинок скидывал в бадью.
Зрелище было не из приятных.

Спускаюсь дальше, достигаю нужного уровня и нахожу "свой" сектор. Тут торговали черничным йогуртом, фасованным в необычные маленькие баночки. Собственно, этим мне и нужно было заниматься - я заменил маленькую пухленькую продавщицу с шикарными вьющимися волосами, и какое-то время продавал этот йогурт.
Через приличное время ко мне подбегает какой-то мальчонка, чумазый, маленький, нелепый, нескладный весь, в куртейке, что больше его в два раза, и слишком большом для него берете. Подбегает, значит, и в панике на каком-то необычном языке (который во сне я между тем понимал) сообщает мне, что нужно срочно явиться в такой-то храм.

В храм, к слову, приглашались только в том случае, если ты был родственником кого-то умершего, на время "отпевания".
Испытав шок, бросаюсь туда. Храм стоял довольно далеко от карьера, но я добежал минут за пятнадцать. Выглядел он, кстати, как римский пантеон, разве что капители колонн были более пышными, и многие архитектурные детали было отделаны золотом.
Внутри было много народу. Все молчат, склонив голову. В центре храма, на алтаре, лежат фотографии погибших. Фотографий было пять. На трёх - запечатлены все члены моей семьи.

Я тогда был в дикой ярости, напугал людей яростным воем, тряс всех подряд в попытках выяснить, как они умерли.
Мне было сказано, что убили их какие-то люди, одетые как военные, трое мужчин. Кто-то видел как они направлялись в одну пещеру.
В эту пещеру, к слову, почти никто никогда не ходит - считалось, что там очень опасно.
Ну а я,ослеплённый животной яростью, направился именно туда.
Пещера была хорошо освещена. Горная порода была песочного рыжего цвета. Находиться там было почему-то исключительно неприятно. Я ушёл достаточно глубоко и наткнулся на развилку. А между проходами стояло что-то вроде постамента с небольшой (в полметра) статуей, кажется, из бронзы.

Статуя нагнала первородной жути.
Это было какое-то индийское божество с множеством рук, судя по высунутому языку и клыкам - не очень-то и дружелюбное. Оно сидело в позе лотоса, с огромным пузом, вытаращив глаза. И будто смотрело прямо на меня. Руки держали сабли/копья/трезубцы/черепа/оторванные головы. А на шее - венок из живых белых цветов, причём свежих.
Дрожащее пламя факелов играло на бронзовом лице, создавая иллюзию того, что оно живое - и я невольно попятился.

В одном из проходов развилки послышались приближающиеся шаги и голоса. Не успел я понять что к чему, - вынырнули те самые парни в военном тряпье. Какой-то миг мы просто ошалело пялились друг на друга, затем почти одновременно накинулись. Я снова ощутил ярость, до дрожи в конечностях. Истошно вопя, завалил одного из парней и впился прямо зубами в его глотку.
Я чуть было не захлебнулся чужой кровью. Она заливала мне и рот, и нос, пока меня не оттянул другой парень и не отмудохал так, что я свалился тяжелым грузом наземь и стал отплёвываться, тяжело дыша. Тело с перегрызенным мною горлом уже перестало дрыгаться, это придало мне уверенности. Воспользовавшись короткой передышкой, я кинулся на обидчика, потирающего ушибленные кулаки. Третий попытался подключиться, но не смог: как бешеные собаки, намертво вцепившись друг в друга, мы катались клубком по земле. В конечном итоге я как-то умудрился заломать оппоненту руку и затем свернуть ему шею.

Пытался отдышаться. Не сразу заметил, что третьего нет. Попытался встать, но что-то пошло не по плану - ноги не слушались совсем, их будто парализовало. Хрипя, я плевался кровью , уселся, упершись спиной в стену, и уставился прямо в бронзовые глаза уродливой статуи.
Третий убийца не заставил себя долго ждать. Торопливые шаги - и вот он, явился, только уже сжимал в руке пистолет. Сразу же направил на меня.
Я не смотрел в его сторону. Изучать полные мёртвой холодной ярости выпученные глаза божества было куда интереснее.

Выстрел.
Темнота.
Пробуждение.

11.

тёмно-голубой, серый

А это было уже что-то очень странное.

Снится мне значит, какая-то неизвестная мне хата, вполне обжитая, уютная. Я в белой рубашке и брюках, даже с галстуком - прям при параде. Со мной в квартире была ещё девица с невероятно густыми волосами с закрученными локонами. Блондинка. Высокая такая, ухоженная, в платье. В общем, сказка, а не женщина.
Так вот судя по ощущению во сне, эта женщина была якобы моей сестрой.

И в общем стоит она передо мной, значит, - платье в крови, руки в крови, а на руках у неё, собственно, ребёнок, младенец со свежей пуповинкой. Не орёт, но живой. Женщина эта поднимает на меня свои большущие карие глазки, хлопает ресничками и бархатным, чуть подрагивающим голоском вопрошает: "И что будем делать с нашим сыном?"
Да, товарищи, я тогда не ослышался, и вы всё правильно прочитали: деваха во сне была моей сестрой и якобы родила от меня сына.
Чтоооо просто...

Но на этом самый смак не кончается. Даже только начинается.
Я, значит, на полном серьёзе начинаю втирать девочке, что этого ребёнка не должно было быть, что если мы не избавимся от него - у нас будут проблемы, да и у него жизни не будет, и всё в таком духе. Убеждённо так, уверенно втираю. Девочка в слёзы, но ребёнка мне отдаёт.
Я, не дрогнув ни единым мускулом, тащу ребёнка в ванную, набираю в какое-то облезлое ведро воды, и опускаю дитё туда.
Оно, ясное дело, умирает. Но на этом пи*дец не кончается, господа. Я тащу маленькое тельце на кухню, беру ножи и подвергаю механической обработке. Разумеется, закатав перед процедурой рукава белой рубашки.
При этом лицо моё было воплощением хладнокровия.

А теперь морально приготовьтесь к отъявленному пи*децу.
Закончив, я сваливаю то, что некогда было младенцем, - в унитаз, "порционно" - и с чистейшим пофигизмом на лице смываю.
"Сестра" тихонько завывает на заднем фоне.
После всех этих "процедур" она подходит ко мне и обнимает меня.
Я просыпаюсь.

Ваши аплодисменты моему больному сознанию.

12.

чёрный

В этом сновидении я смотрел глазами волка.
Надо мной разверзлось абсолютно чёрное небо. С неестественным стальным блеском. Вокруг меня раскинулись дома. Пяти-десяти этажей. Сквозь лёгкий туман тускло светят уличные фонари. И редко - пара-другая окон в домах. Тоже очень тускло. И я точно знал, что там не было ни души.

Я стою на всех четырёх - твёрдо и стойко - прямо на пустом перекрёстке. По ровному асфальту, местами залитому фонарным светом, с очень тихим шелестом перекатывается сухой лист. Ветер перебирает мой загривок, мягко перехватывает дыхание. Отвожу морду в сторону. Потягиваю носом воздух. Из запахов остался мизер. Людьми совсем не пахнет. Словно их никогда и не было, а этот город - какая-то нелепая декорация.
В нос бьёт лишь острый, но очень приятный запах мокрого асфальта. Капля. За ней вторая. Начался дождь.

Вскидываю морду к небу. В горле клокочет. В районе груди разливается какое-то непонятное тепло, и раздаётся по венам, волнами, с каждым толчком мощного волчьего сердца. Это тепло пронзает кости, пробегает по коже, заставляет вставать дыбом шерсть. И с каждой такой тепловой волной проходит ещё одна - резко, едва уловимо, но очень ощутимо - волна холода. Что-то тяжёлое, но обволакивающее, как некая густая жидкость, облепило все органы изнутри. И в совокупности с этими ощущениями - ещё одно. Крепкий, очень тугой обруч, стягивающий горло. Всё сильнее, крепче, туже. Так, что воздух с силой выбивался из лёгких.

Вой - глубокий, громкий, но дрожащий и рваный - казалось, взмыл в небо, подобно раненой птице.

13.

тёмно-зелёный, серо-чёрный

Снился какой-то городок. Семиэтажки из белого кирпича чередовались с деревянными домиками. Городок был явно нежилой - кирпичи местами обвалились, дерево отсырело, покрылось мхом. Окна пустые, всюду пыль, мусор, битое стекло. Вокруг ни души. Улицы не были асфальтированы. Вместо дорог текли зеленоватые, мутные, дурно пахнущие речки. Где-то были болота. Кочки, кусты, пышная растительность. Я заходил в дома. Внутри всё выглядело так, будто это место когда-то давным-давно внезапно бросили: старая потемневшая и местами отсыревшая мебель, затхлое бельё, книги, лампы... Прочие вещи. Всё на местах, но под километровым слоем белой пыли, старое, мрачное.

А ещё на полу в каждой квартирке или домике лежали кучи медленно гниющего мяса. Это мясо не пахло, но медленно сгнивало, при этом выглядело оно так, словно было чем-то обработано. И что-то мне подсказывало, что эти кучи некогда были людьми.
Вокруг мяса стаями (реально стаями) кружили гигантские тараканы. Отвратительные и огромные создания, которые этим питались.

14.

красный

Снилось что-то странное. Будто сижу перед монитором, копаюсь в какой-то "альтернативной" сети, навроде "даркнета". Выход был не через браузер, а какую-то специальную программу, запросы вводились определёнными командами. Якобы благодаря этому был доступ вообще к любой возможной информации.

Я читал какие-то странные жуткие вещи и начинал ощущать всё нарастающую тревогу. На уровень тревоги также существенно влияло то, что эта сеть якобы связана с какими-то мистическими силами. Мол, если ты получаешь доступ в хранилище информации, то эти силы или существа, обитающие в хранилище, могут получить доступ к тебе.
Плюс в "даркнете" были какие-то специально обученные люди, отлавливающие местных пользователей, т.к. такой серфинг был незаконным и очень жестоко карался. Тяжесть наказания зависела от того, что именно ты успел узнать. Знаешь слишком много - смерть.
Но больше я трясся не от того, что ко мне в хатку могут ворваться "люди в чёрном", а от стойкого чувства опасности от чего-то "сверхъестественного".

Я связался с какими-то пользователями. Открылось окно диалога, люди начали обсуждать что-то мне непонятное. Было много странных терминов, и я хотел в этом разобраться. Беседа велась на английском языке. Кое-что я смог уловить. Суть была такая, что благодаря технике, основам кодировки и открывшемуся доступу к хранилищу информации, в теории можно добраться до... самого Бога.

Когда я это понял, стал происходить какой-то треш. Техника отказывала, вокруг меня стали ломаться вещи, и я явственно ощутил, что если сейчас сделаю что-то не то, - погибну.
Рядом со мной был аквариум. Не знаю какого хрена, зачем, - но я вытащил оттуда единственную рыбку и зажался с ней в углу комнаты. Всё утихло. Рыбка умерла, её было немного жалко, но я был жив.
На мониторе очень быстро мелькал непонятный набор символов и знаков.
Сон закончился.

15.

кремово-бежевый, белый, золотой

Этот сон я запомню надолго.
В отличие от остальных, он был со светлой, а не тёмной атмосферой. За всю свою жизнь я помню только пару подобных снов. Но оба меня потрясли.

Я видел во сне свою мать. Она была много моложе, словно ей лет двадцать. Её волос был светло-пепельным, а одежда бело-золотой. Там, во сне, она словно была ангелом во плоти, от неё даже исходило лёгкое свечение. Себя видел тоже намного моложе. Совсем ещё маленьким ребёнком.

Сон начинался в каком-то мне неизвестном городе, мы с матерью были в компании её знакомых, мне почему-то казалось, что это её коллеги. Остановились в какой-то гостинице. Она была тоже вся в светлых тонах, всё белое, лёгкое, изящное. Взрослые разговаривали на какие-то свои темы, я не слушал, ведь там я был совсем ребёнком, мне казалось, я всё равно не пойму о чём они говорят. Меня просто успокаивало, что мы не сидим в тишине. Меня угощали какими-то сладостями, вроде мармеладом, и я, сидя под боком у матери, пялился в окно.
Потом, позже, мы сели на поезд. Я оккупировал нижнее боковое сидение, ведь так удобнее смотреть в окно. Вагон был наполовину пустой. Внутреннее убранство выглядело слегка необычно. Не знаю как описать. Всё словно новое, что ли. Сидения не красного, а какого-то нежного кремового цвета. В воздухе витал приятный запах.
Среди пассажиров было много мужчин. Мне почему-то было перед ними очень неловко. Тогда мне казалось, словно я на их фоне выгляжу слабым, мелким и ущербным.
Попытался отвлечься, рассматривая пейзажи в окне. Тогда, в ту поездку, я почти не помню какими они были. Помню только что было много воды.

Ехали мы не долго. Мать взяла меня за руку и вывела в какой-то другой город. Мне он показался просто восхитительным. Небо здесь было не голубым, а с лёгким сиреневым оттенком. Было там ни жарко, ни холодно - лишь лёгкая прохлада, идеальная для меня температура. Дома невысокие, до восьми этажей максимум, и довольно далеко друг от друга расположенные, так что городок был невероятно просторным. Улицы полны деревьями, цветами и аккуратными кустиками, все дороги ровные. И вообще город словно дышал чистотой и какой-то простой роскошью.
Он не был слишком большим, и его всюду окружала вода. Где-то вдали я видел мост, очень похожий на Золотой мост Владивостока.
Вечерело. Мать пошла со мной к какому-то своему давнему знакомому, это был смуглый тёмноволосый мужчина в возрасте. Почему-то во сне мне казалось, что он чем-то похож на индейца.
Вроде как он был известен тем, что может многое сказать по... крови. И да, мы нашли его в обществе полицейских, в месте, где вроде как произошло какое-то преступление. Этот мужчина сидел рядом с уже подсыхающей лужицей и что-то говорил.
Я не слушал, я же ребёнок, я всё равно не пойму.
Но мне было очень интересно, как этот человек может что-то понять, глядя на кровь.
После того как они поговорили с моей матерью, я задал мучивший меня вопрос, и "индеец" подозвал меня к лужице крови.
Мне не казалось это страшным, или противным, или каким-то жутким. Когда я уселся рядом и стал вглядываться в жидкость, мне казалось, что во мне самом кипит кровь, и словно какая-то первобытная сила зовёт меня.

Потом мы с матерью пошли домой к "индейцу". Ему очень понравилось моё общество, он показывал мне много всяких штук, что-то рассказывал, чему-то меня учил.
Но нам нужно было с матерью снова уезжать, и я твёрдо решил, что когда-нибудь потом, когда подрасту и закончу учёбу, я приеду в этот город.
Я почему-то стеснялся спросить у матери, как этот город называется. Поэтому думал как-нибудь потом узнать его название.

Снова мы в поезде. Снова я на боковом сидении. Внимательно смотрю в окно.

И тут начинается невероятное.

Поезд движется, я вижу этот милый запавший в душу городок, а потом мы начинаем ехать по мосту. Мост был Огромный. Длинный. Светящийся какими-то огнями. В лёгких лиловых сумерках это выглядело волшебно. Но самое поразительное - чуть поодаль я видел край. В смысле, там резко начинался какой-то обрыв. И, не знаю как объяснить - казалось, словно этому обрыву не было конца, и словно вся земля, на которой мы живём, просто подвешена в воздухе. Серебристая вода аккуратным потоком спадала с этого края куда-то в бесконечную туманную пустоту цвета неба.
Когда мы проехали мост, я увидел следующий город. Он сильно отличался от предыдущего. И вообще от всех, что я когда-либо видел, что в реальности, что в фентазийных фильмах.
Мы ехали уже вроде не на мосту, но наша железная дорога была поднята, и словно тоже висела в воздухе. И все остальные дороги, являя собой какую-то невероятную неземную конструкцию, переплетались между собой, образуя причудливую разноуровневую сеть.
Над нами и под нами были местами участки земли, словно тоже висящими в воздухе, но закреплённые (не совсем понятно к чему) балочными конструкциями, уходящими далеко вниз.
Архитектура была просто невероятной. Особенно запомнились какие-то храмы из каких-то, опять же, неземных материалов. Таких роскошных, что у меня пропал дар речи.
Дома были тоже замысловатой, но очень красивой архитектуры, светлые, величественные, словно пристанище ангелов. Было очень много стекла, золота, серебра и какого-то блестящего чёрного металла, аналога которому я привести не смогу.
Всюду зажигались красивые огни приятных цветов.
Под нами местами было небо, а местами - зеркально чистая вода, ровно спадающая вниз.

Глядя на эту красоту, мне вдруг пришло в голову посмотреть на карту этого города. У меня был телефон, - я ещё подумал, мол, и как я раньше не додумался, я ведь таким образом смогу узнать где нахожусь.
Это был смартфон на вид такой, как у меня сейчас, но меню было абсолютно отличающимся. Я включил карты. И охренел. Нет, во сне это было абсолютно нормальным, но какая-то часть сознания, понимающая, что это сон, просто... была потрясена.
Я не знаю что это были за технологии такие, но карты были невероятно детализированными, и на ней в режиме реального времени отображалось движение всех транспортных средств. Грузовые и пассажирские обозначались по-разному. Мой поезд, в котором я находился, обозначался чуть увеличенным и светящимся изображением, будто специально для удобства восприятия своего местоположения.
Все здания на картах выглядели как миниатюрные копии, а не просто силуэты или планы.
Всё было подписано.
Но... знаете, всё вроде как написано русскими буквами, но было абсолютно мне непонятным, а местами в слове попадались какие-то неизвестные мне символы.
Тогда-то другая часть моего сознания, которая верила, что это не сон, а реальность, подсказала мне сделать скриншот названия этого города. Что я и сделал. Потом немного полистал карту к тому городу, из которого мы ехали, что понравился мне своей простой красотой. Его название гласило что-то вроде: "КIРIЕЛА". Я снова сделал скриншот и отложил телефон, уткнувшись в окно и внимательно разглядывая каждую деталь этого невероятного пейзажа.

Совсем рядышком на купейном месте сидела мама и общалась с попутчиками. Я не слушал содержания. Я же ребёнок, всё равно не пойму этих "взрослых разговоров". Но у мамы был просто ангельский голос, и он словно убаюкивал меня.

Я действительно уснул там.

И проснулся "здесь".

Вы можете считать меня глупым, но первым делом я полез в телефон, чтобы проверить, не осталось ли там тех скриншотов карты из волшебного сна, хоть и прекрасно понимал, что их там нет.
Я редко жалею о том, что проснулся.
В этот раз сожаление было действительно сильным.

16.

стальной серый

Я был ребёнком лет где-то восьми. Плюс-минус.
Жил в каком-то странном поселении. Не деревня, но и не город. Не помню кроме себя там ни души. Слишком тихо, неестественно тихо. Дома все были как будто абсолютно пусты.
Это поселение располагалось в нише между высокими холмами, лежащими у подножья гор, окольцовывавшими местность широкой полосой. Редкие дороги были в хреновом состоянии, но выглядели так, словно их проложили относительно недавно - просто природа быстро одержала верх над маленькими проблесками цивилизации. Всё было поросшим пышными, ярко-зелёными травами, цветущими и резко пахнущими.
Чем дальше забредёшь - тем травы выше. По длине равнялись со взрослым человеком.
Деревья высокие, с пышными сочными кронами, причудливыми кривыми стволами, слишком ветвистые и... странные. Будто застывшие статуи каких-то уродливых древоподобных существ. В их коре можно было увидеть что-то похожее на обездвиженные, но будто живые морды с неприятным оскалом. Их мощные корневища толстыми змеями вгрызались глубоко в землю, в горные породы, и расползались вширь, отвоёвывая территорию. Тем не менее, хоть деревьев вокруг было очень много, они все стояли поодаль друг от друга, не образуя леса и позволяя небу цвета тёмной стали спокойно укрывать собой, как одеялом, всю долину.
Одеяло это было как будто холодное. Такое же ледяное, как стальная пластина, лежащая в вечной мерзлоте и будто впитавшее в себя холод.
Дули ветра. То слабо, ласково теребя волос, то сильно и мощно - выхлёстывая длинными травами, будто розгами, всё твоё тело.
Они протяжно выли в ущельях ближайших гор, и вой этот переворачивал всё нутро, ибо походил больше на агрессивные стенания неведомых существ.
Помню, как гуляю по всей этой долине, изучая её вдоль и поперёк, как лазил по горам, раня об острые камни детские ладони.
Помню как натыкался раз за разом на каменные руины, неизвестно как державшиеся на крутых неровных склонах.
Помню как нашёл более-менее уцелевшее каменное здание, на стыке двух гор, прямо над ущельем. Большое, длинное, многоуровневое, с виду похожее на какой-то странный лабиринт. Своей кладкой он напоминал средневековые замки. Ветер свистел между пустыми глазницами оконных и дверных проёмов. Конечно же я полез прямо туда. Бродил по этажам, по длинным холодным коридорам, тёмным комнатам. Каждый шаг, шуршание одежонки, моё дыхание и даже просто сердцебиение - я слышал слишком отчётливо. Слышал даже как кровь шумит в голове. Как пульсирует моя сонная артерия. Казалось, всё это отдаётся в пространстве гулким эхом.
Там было слишком много лестниц. Слишком много. И непонятного назначения плато, на которые выйти можно было как на балконы - только вот балконы являются частью зданий, а эти плато, будто вырубленные в скальной породе, можно было назвать продолжением, но отнюдь не частью этого здания. Слишком просторные. Слишком ровные. Идеально ровные. Несмотря на то, что поверхность плато принадлежала камню - она не была пористой.
Само совершенство. Слишком величественное и жуткое совершенство.
Выйдя на особенно просторное плато, я обнаружил, что уже стемнело. Небо цвета стали превратилось в насыщенный чёрно-синий бархат, усыпанный бриллиантами. Всё так же завывал ветер. А за моей спиной, из сквозного входа в здание, подпевали ветру жуткие неестественные голоса, что-то неразборчиво бормотали и напевно шептали. Будто какой-то странный церковный хор. Негармоничный и иррациональный.
Вслед за первобытным страхом меня вдруг окатило волной безмятежности. Окунуло в море полнейшего спокойствия. Я уселся прямо на холодную поверхность плато и созерцательно уставился на звёзды.
Что-то перевернулось внутри. И в груди основательно поселилось чувство, будто я нахожусь там, где надо.
Будто это мой Дом.

---

1001

Я шёл, очень нехотя, медленно, потирая сонные глаза и щурясь от солнечного света.
Перехожу дорогу и иду по ровному длинному тротуару. По бокам растёт трава, мой взгляд прикован к ней. Какая-то не такая трава. Слишком миниатюрная, тонкая и короткая, слишком острая, слишком аккуратная, будто искусственная. Но больше всего меня гипнотизировали застрявшие в этой траве капли. Такие же миниатюрные, как и сами травинки. Засели так аккуратно, будто жемчужины в расшитой ими ткани. И блестят.
Я шагал, не глядя больше ни на что, только на эту траву. Капли переливались на утреннем свету всеми цветами радуги. Ярко и красиво. Как очень крупный, чистый, свежий снег ночью под светом фонаря.

@музыка: Mr.Kitty - Into Nothing

---

110

Мне некуда идти. Некуда бежать. Некуда.
Я медленно погружаюсь в это самое "никуда". Глубже и глубже.
Место в груди, которое должно быть занято сердечной мышцей, словно коллапсирует. Маленький большой взрыв, только наоборот. Из маленькой точки вырывается не материя, а пустота.
И эту пустоту затем словно заливает бетоном. Вот-вот затвердеет, скуёт, - абсолютно и наверняка.
Твердеет.
Не уйдёшь. Не убежишь.
Не отвернёшься. Не закроешь глаза.
Нет. Не отмахнёшься.
Смотри своему ужасу прямо в глаза, не моргая.
Стой на месте, паскуда, даже не пытайся убежать. Прочувствуй каждый момент, ощути каждый импульс или его отсутствие.
Твой мозговой процессор на этот раз должен работать в полную силу. Обработай каждую информацию. Каждый поток энергии. Каждый нервный сигнал обработай. Каждым нейроном. Чувствуй, как распадаются связи. Как тормозит время. Ощущай, как густеет в жилах кровь. Как сокращаются мышцы в агонии. Наблюдай, как тело, словно отделившись от тебя, борется за жизнь. Наблюдай, словно не имеешь к этому никакого отношения, но чувствуй каждое мгновение в троекратном усилении, словно дуновения ветра при содранной коже.
Чувствуй как ты падаешь. Ныряешь. Нет, на этот раз не в пустоту. А в отсутствие вообще всего, даже самой пустоты.
Ты канешь в абсолютное забвение. Ощути это каждой фиброй своего сознания. Каждой частицей себя.

А теперь открой глаза. Отдышись. Спокойно. Ты не умираешь.
Пока... Пока что не умираешь.

Я могу лишь злобно сминать простынь и одеяло, сверля глазами потолки. Повлиять на это невозможно. Хотел стабильности? Получай. Каждое утро - стабильно - мысли о смысле и сути сущего. Каждую ночь - стабильно - мысли о смерти и сути сознания.

Когда тебе прямым текстом рекомендуют не тянуть время и посетить онколога, прочив рак, такие "приходы" случаются даже в дневное время, при бездействии. Нет, это не как в те моменты деперсонализации, когда ты глядишь в свои ладони отрешённым взглядом и смакуешь мысли в голове, имеющие примерный смысл вроде:

это не мои ладони.
и жизнь не моя.
всё абсурд.
сама бионика отвратительна и неестественна.
всё естество неестественно и внушает мне страх.
я ненавижу эти неестественные ладони. кто я?

Теперь твоя деперсонализация прогрессирует. Сковывает. Как и по ночам, ты вдруг чувствуешь то, чего чувствовать не должен.
Ты будто ходячий мертвец. Живёшь в рассрочку. Если подумать, все такие. Но тебя что-то точит. Не отпускает. Ты словно умираешь каждодневно, сотни раз, глубоко, мучительно, трагично - и с каждым днём эти ощущения становятся ещё глубже. Придёт день, когда всё это ты будешь ощущать и понимать -
этот раз станет итогом.

.
Сейчас я абсолютно один, в просторной комнате. В наушниках музыка, которая совершенно не задерживается в моём сознании. Как проточная вода. Время продолжает свой ход, и я начинаю понимать - пока есть мысли, лучше их фиксировать, ибо потом возможности может не представиться.
Сказать хочется много чего. Одна мысль бьётся о другую. Их движение хаотично. И полностью повторяет траекторию молекул. Как не остаться непонятым и вместе с тем высказать всё? Точнее, не всё, но многое. А всё не получится - это всё тот же закон о стенах между разными сознаниями. Стена - лишь метафорическая условность. На деле никаких стен нет. Они просто не нужны двум точкам, расположенным в абсолютно разных координатных системах.
Но, пожалуйста, не оставляй попыток понять. Пусть даже на это уйдёт не один день.

У меня тоже ушёл не один день. И даже не год. Чтобы понять себя.
Лет в 14 я говорил себе и окружающим: я знаю себя на 99 % !
Лет в 18 я говорил себе и окружающим: я себя не знаю вообще.
Сегодня я говорю тебе: я знаю себя ровно на столько, насколько я позволяю это сам себе.

Если попытаться всё это структурировать - потерпишь поражение. Не потому что у этого не может быть структуры. А потому что это всё слишком необъятно. Именно поэтому. Именно поэтому, чёрт побери, я не могу заставить себя осознать, что это всё может кануть в никуда!

Когда я смотрю на мир, я вижу сразу несколько его уровней. Вот передо мной улица. Я неспешно бреду по дороге вперёд. Дома. Машины. Люди. Деревья. Ветер. Темнеющее небо. Загорающиеся фонари. Бледный диск луны, уже успевший обозначиться при только что зашедшем солнце.
Это уровень первый. Как его видят остальные.
Уровень второй - расчётный. Я вижу вектора каждого объекта. Я вижу целую сеть этих векторов, линий и точек. Я вижу расстояние. Вижу скорость. Вижу силу. Каждое проявление энергии - не просто как передвижение или реакция объекта, а как отдельное нечто в подпространстве пространства. Весь мир как схема. И я вижу переплетения разных нитей. С разных концов вселенной, разного возраста, разной длины, мощности, разных истоков - они заплетаются в один узел и снова расходятся в стороны, чтобы снова оказаться в одном узле с абсолютно другими нитями.
Уровень третий - временной. Я вижу историю каждого объекта в виде отпечатков. По переплетениям нитей и ощущаю их будущее смазанным, неявным очертанием. Время как один огромный массив из невероятного, стремящегося к бесконечности числа пластов. Когда я просто делаю шаг - действие расчленяется на множество статичных мгновений. Словно всё вокруг рассыпается на миллиард фотографий.
Уровень четвёртый - обобщающий. Словно все уровни соединяются вместе. Словно я наблюдаю за вселенной как за огромной площадкой у себя в голове. Словно я осознаю всё то, что невозможно осознать, словно вижу всё то, что невозможно увидеть. Все линии как на ладони. Заданные векторы. От начала и до конца.

Всё это кажется одновременно простым и сложным. Весь мир словно создан ребёнком, но - гениальным ребёнком.
А зачем, для чего?

Я часто пытался примерить на себя роль Бога, в которого на самом деле вообще не верю. Я проигрывал сюжеты в своей голове сотни раз. Словно вот я узнаю - что всё то, что происходит вокруг меня, создано мной. И нет кроме меня ни одного такого же существа, способного создать что-то подобное.

Каждый раз в этих сюжетах я действовал по-разному. В самый первый раз, когда я всё это представил, я пришёл в ужас от "содеянного". Попытался всё исправить.
Это лишь ухудшило ситуацию.
Потом я вводил изменения лишь частично, и мой мысленный эксперимент всё равно приводил к тому итогу, что я возвращал всё на свои места.
Потому что во всём этом есть что-то, что не хочется терять.

По итогу если и есть помимо этого мира что-то другое, - оно будет отдельным творением. И будет жить отдельно от всего этого. Именно поэтому "магия" или что-то типа того - было бы лишним. Именно вот здесь.

Если бы я был богом - я создал бы "мультивселенную". В которой были бы разные миры, разные вселенные, разные измерения.

Зачем? Почему?

Потому что... в одном из мысленных экспериментов я не создавал вообще ничего. Либо создал локальное место для себя, вроде маленькой планетки Маленького Принца. И... мне было одиноко.

Если бог существует - то это действительно ребёнок. И весь мир - это его игровая площадка. Может, он даже ходит где-то среди нас. Может - это я. Или ты.

...
Но страшно подумать, что всё это возникло само по себе. Некая реакция на что-то... Или, что более вероятно, это всё - лишь допущение. То есть на самом деле ничего этого нет. Но и нельзя сказать, что этого нет совсем.

Ведь можно сказать, что число 0 - это 1-1. Или 2-2. Или 2-1-1. Либо 8+8+6-14-2-6.
Мы имеем в виду конкретно 0. Но внутри самой сути этого нуля бесконечные множества слагаемых. Которых как бы нет. Но они как бы есть.

Возможно, наш мир является таким виртуальным слагаемым, только и всего.

Это является самым "разумным" объяснением тому что я вижу.
Но как знать, может я что-то упускаю. На самом деле я надеюсь на это. Ведь мои мысли - это всего лишь продукт мозговой деятельности. А мозг работает в ограниченном режиме.
Есть цвета, которые мы не можем видеть. Запахи, которые не можем почувствовать. Звуки, которые не можем услышать.

И есть мысли, которые мы "не можем думать".

...

Более всего прочего меня начинает пугать моя способность как бы смотреть на всё со стороны. Как будто это не я участвую в этом представлении. Когда подобное состояние приходит снова, я ощущаю то, что невозможно описать словами.
Но есть и то, что я худо-бедно описать смогу в общих чертах.
Я уже упоминал об этом. Мысли при деперсонализации.
Словно я вижу абсолютно все корни тех или иных процессов, но не могу их осознать. И следом приходит чувство...
чувство неправильности.

Мне становится неописуемо отвратно и противно. Подступает мощная тошнота и я еле сдерживаюсь, чтобы меня не вывернуло наизнанку.

Что мы все такое. Что мы такое.
Куски плоти, а что есть плоть? Какой-то нелепый механизм, устроенный именно так, потому что это был путь наименьшего сопротивления для сборки данного механизма и, собственно, его дальнейшего развития. Как же это всё отвратительно. Отвратительно. Отвратительно.
Куски мяса, источающие продукты жизнедеятельности. Ужасные создания. Самые настоящие чудовища. Почему я вынужден впихивать в себя что-то, что люди называют пищей? Понимаю. Это перерабатывается в энергию, чтобы поддерживать мою жизнь. Но почему мы получаем энергию именно таким отвратительным способом? Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу.
Я смотрю на свои ладони, и понимаю насколько они ужасны. Кости, мышцы, сухожилия, тонкая жировая прослойка. Нервы, вены, как провода, пронизывают всё тело. Секретные железы разных видов. А всё это состоит из клеток, которые сами по себе являются живыми организмами. И всё это обливается какими-то выделениями и источает вонь.
Плоть, плоть, плоть, плоть.
Это всё чудовищный абсурд. Как же это всё неестественно.
Мы не должны быть такими. Не должны выглядеть так. Из нас не должны вываливаться отвратительно вида кишки вперемешку с дерьмом, если нам вспороть живот. Не должно всё быть вот так. Не должно.
Что мы все такое.
Почему мы все такие.
Какого чёрта.

И самое страшное - осознание, что с этим невозможно ничего поделать.

,,,

- А каким бы ты тогда хотел видеть этот мир? - ехидно ухмыляется Ник, - Давай же, опиши то, что было бы "естественно".
Не нахожу что ответить. Серьёзно думаю, часы, дни, месяцы напролёт.
- Ты ведь понимаешь, нельзя представить то, чего ты никогда не видел. Всё, что придумали, якобы несуществующего - всё это было, как конструктор, собрано из тех деталей, которые все где-то видели. И я не могу увидеть и описать. Могу только... ощутить. Отголосками.

Когда эти отголоски приходят, я вдруг ощущаю себя мальчишкой, который стоит на бескрайнем поле, протянув руки к ночному небу, в отчаянной попытке ухватиться за звезду и вдруг...... ощущает кончиками пальцев мимолётное прикосновение к чему-то тёплому.

- Бред. Мальчишке показалось, - смеётся мой альтер, - Его мозг сыграл с ним злую шутку. Ведь он не мог ощутить тепло, исходящее от звезды, будучи в миллионах или даже миллиардах километров от неё.
- Как знать. Злая шутка это или же обычное проявление. Какая разница между ощущением тепла от того, что ты протянул руку к костру и между тем, что рука протянута к костру воображаемому? Не спеши давать обоснования. Ощути то, что я хочу донести. Ведь "реальный" костёр от воображаемого не сильно отличается.
- Ага, вот только от воображаемого костра ты не обожжёшься, а от реального - вполне, чуешь разницу?
- Ты не понимаешь. Точнее, не ощущаешь сути вещей. Всё, что мы видим и чувствуем - это всё транслированное изображение. Трансляция напрямую от специальных отсеков мозга. "Реальность" может выглядеть не так. То, что мы называем "реальностью", вообще может и не существовать. Всё что с нами происходит - это тоже воображение. Просто немного иного формата. Твой "ожог" тебя не сильно бы беспокоил, если бы не отчаянная трансляция мозгом болезненных импульсов.
- Чувак, если я влезу в бушующее пламя в реальности - то я на все сто процентов уверен, что трансляция оборвётся по причине смерти моего мозга, ага. Тем временем в воображении я могу танцевать в этом огне, и всё со мной будет в полном порядке.
- Какой ты неинтересный. Такой меланхоличный пост испортил.
- Обращайся.

---

101

« мне говорить незачем и не с кем -
никто не учится моему языку »

грот - откуда мне знать тебя

---

100

Сон и размышление

Ты в специальной медиа-базе, в которой разрешён общий доступ при условии спец подключения и наличии специального ключа. Ключ этот в себе содержит особый метакод, подбираемый автоматически.
Ты бродишь по локации в одной из специальных ячеек медиа-базы. Твой ключ подошёл. Ключ, который ты не искал, - тот оказался у тебя в голове как-то сам по себе.
Перед сущностью, что ты зовёшь собой, стелется пространство, заполненное объектами, напоминающими какие-то старые, ветхие руины каменных домов. По окраинам города-призрака стоят лишь "скелеты" сооружений - едва устоявшиеся несущие конструкции. Ближе к центру здания сохраняли свою прошлую форму. Камней, стоящих на своём месте, было больше.
Разве что были крупные дыры, будто стены разносило небольшими локальными снарядами, да окна пустовали, зловеще взирая на бесформенного гостя, которого ты зовёшь собой.
Улицы вымощены каменными же плитами - мощными, широкими и громоздкими, тщательно подогнанными друг к другу по форме так, что на стыках краёв не было больших щелей.
Но эту кладку было сложно разглядеть. Она лишь проглядывала в нескольких местах. Остальное всё сплошь завалено грудами других объектов.
Это странный контраст - через окна и дыры в стенах виднелось, что все сооружения пусты. Пустая архитектурная оболочка, не более того. А на улицах разбросаны на плитах, словно странный причудливый ковёр, образуя целые холмы и горы, странные элементы, похожие на медно-позолоченные осколки пластин и механизмов неизвестного назначения.На самом деле металл, из которого состояли эти элементы, определить невозможно. Не медь. Не золото. Блеск как у минерала пирита.
Ты внимательно рассматриваешь груды этих объектов. Вертишь какие-то части в своих, как ты говоришь, руках. Кончиками пальцев проводишь по пыльным врезанным гравировкам, словно пытаясь таким образом прочесть их смысл.
Выступающие детали на осколках, закрепы и разъёмы, фигурные выемки, вмонтированные детали из других металлов или минералов - всё это остаётся любопытной загадкой. Все эти золотистые объекты словно светились изнутри и завораживали своей таинственностью.
Под тем, что ты зовёшь своими ступнями, эти детали издают немелодично-мелодичный хруст и скрежет.
Поднимаешь свои пальцы к тому, что ты зовёшь своими глазами. Вглядываешься в медно-пиритовую пыль, словно пытаясь разглядеть её истинный химический состав.
Всё упорядочено. У всего есть своя структура. У того, что ты зовёшь своим существованием, тоже есть своя структура, как и у тех пластин, по которым ты водил пальцами.
Так какая же структура у этой свалки из неизвестных тебе объектов? Отчего они все укрывают собой улицы города, напоминая сокровищницу гигантских ящерообразных существ из человеческих сказаний?
У всего есть своя структура. Даже у хаотичности локаций в общей медиа-базе.
И в твоей собственной медиа-базе с почти полностью закрытым доступом и лишь частичным режимом "read-only" тоже должна быть своя структура. Всё подчиняется структурам. Сам хаос - тоже структура.

Лёд - это пример твёрдого порядка. Мы видим упорядоченную структуру кристалла.Она может быть простой, а может быть сложной, фракталообразной.
Огонь - пример по-своему сложной, хаотичной структуры. Языки пламени возникают в пространстве не просто по велению некоего рандомайзера. Это расчёт, подчинённый общим законам. Разрушающееся под воздействием высокой температуры тело распадается на горючие вещества, соединяющиеся с окислителем, в результате химическая энергия переходит в тепловую реакцию, излучающую свет. Если рассматривать это на квантовом уровне, - всё подчинено порядку, причинно-следственным связям и законам. Всё можно расписать в виде формул. Если держать во внимании абсолютно все важные элементы этого процесса и знать, как это работает - можно совершенно точно рассчитать, в какой точке пространства с каким интенсивом вспыхнет любой так называемый язык пламени. Вопрос только в вычислительной силе и имеющемся объёме информации.

Точно так же и всё происходящее в том мире, которые ты называешь человеческой реальностью.
Вселенские процессы, все, абсолютно все, вплоть до расчёта траектории движения какой-то одной бактерии, или муравья, можно рассчитать.
Если иметь, теоретически, вычислительный механизм достаточной мощности и всю информацию обо всех процессах - механических, биологических, психофизических и т.д. - можно рассчитать ВСЁ.
Таким образом, ты делаешь вывод, что всё предопределено. Если бросить мяч в свободный полёт и не мешать ему - он 100% пройдёт по определённой траектории. По велению общих законов физики он достигнет определённой конечной точки пространства. Именно определённой, а не рандомной. И это не предотвратить. Даже если помешать мячу - это будет учтено в общей механической картине, и всё равно может быть определена конечная точка пространства, которая будет в результате занята мячом.
Человек как мяч.
Ты родился в мире, где постоянно что-то происходит. Всё взаимосвязано. Это супер-сложная единая паутина, в которую ты изначально вплетён как её неотъемлемая часть. Твои поступки зависят от того, что происходит вокруг. Твои мысли и твоё поведение, даже твои "спонтанные" желания, если иметь достаточно информации обо всех протекающих и протекавших процессах, можно рассчитать.
И твою конечную точку в этой системе координат под названием "жизнь" тоже теоретически можно рассчитать.

Нет, лезвие Оккама - не мой инструментарий.

изображение-не-к-месту